Мовчан про 2018-2019 гг
Jan. 13th, 2019 11:50 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
shipreck_s— Нельзя сказать ничего наверняка, кроме того, что в 2019 году еще ничего нового не произойдет. В дальнейшем же, во-первых, думаю, левый поворот у нас неизбежен в силу исторических обстоятельств, во-вторых, выглядеть он будет как более-менее спокойный процесс. Это будет постепенное смещение центра власти в сторону леволиберальных идеологов. Людей, которые полагают, что на экономику в перспективе наплевать, главное, чтобы людям прямо сейчас было хорошо (а самим идеологам — особенно хорошо). Сейчас выразителем подобных идей является по большей части КПРФ. Выразителем подобных идей является и Алексей Навальный со своими людьми. Идеи первых и вторых удивительно похожи, несмотря на то что они, кажется, сами этого не замечают.
Я думаю, все начнется с потери «правыми феодалами» большинства в Государственной Думе. В результате появится формально послушная, но, по сути, непокорная Дума, саботирующая распоряжения Кремля и ставящая условия. Произойдет размывание правительства, туда начнут входить люди с другими — не монетаристскими, не феодальными, а левопопулистскими, социалистическими — взглядами. За этим последует движение в сторону более мягкой денежной политики и широкого субсидирования с целью задобрить низшие классы, параллельно не теряя рычагов управления и возможностей зарабатывать наверху. Конец эпохи Путина будет гибридным временем: власть его администрации сохранится, его окружение продолжит бенефициировать от потоков, силовики будут так же контролировать жизнь в стране, но жесткий монетаризм сменится мягкой политикой. А естественные последствия этого — товарный дефицит, инфляция, дальнейший развал социальных систем — будут «лечиться» ограничениями (например вывоза капитала, обмена валюты, ценообразования) и конфискационной политикой по отношению к независимым владельцам капитала, включая возврат прогрессивных шкал налогов, рост налогов на роскошь, начинающуюся с уровня нормального потребления и прочего.
Когда же произойдет появление нового первого лица, скорее всего, это первое лицо не будет иметь времени и возможности укорениться, чтобы стать новым, уважаемым всеми диспетчером интересов элиты и судьей в межэлитных конфликтах. И ему придется идти на очень большие уступки тем людям, которые будут обладать большим влиянием и большими физическими возможностями, — крупным региональным лидерам, лидерам вчера еще послушных, а сегодня независимых партий, силовикам. Все они будут за сильное государство, которое неограниченно раздает деньги. Силовики — за сильное государство, которое раздает деньги им, левые — за сильное государство, которое раздает деньги им и народу, регионы — за сильное государство, которое их дотирует. Они будут вынуждены сойтись на дележе дефицитного бюджета. Это будет означать завершение процесса национализации, конец частного бизнеса, поворот в сторону более жесткого отношения к инакомыслящим и оппонентам, ну и мягкую монетарную политику, наконец. Конструкция, наверное, будет напоминать что-то среднее между режимами Хуана Доминго Перона и Хорхе Рафаэля Виделы в Аргентине. К кому это ближе, будет зависеть только от количества жертв среди оппонентов и скорости инфляции. Эта наша следующая форма правления, которая может 10–15 лет продержаться и уже окончательно добьет нашу экономику.
Я думаю, все начнется с потери «правыми феодалами» большинства в Государственной Думе. В результате появится формально послушная, но, по сути, непокорная Дума, саботирующая распоряжения Кремля и ставящая условия. Произойдет размывание правительства, туда начнут входить люди с другими — не монетаристскими, не феодальными, а левопопулистскими, социалистическими — взглядами. За этим последует движение в сторону более мягкой денежной политики и широкого субсидирования с целью задобрить низшие классы, параллельно не теряя рычагов управления и возможностей зарабатывать наверху. Конец эпохи Путина будет гибридным временем: власть его администрации сохранится, его окружение продолжит бенефициировать от потоков, силовики будут так же контролировать жизнь в стране, но жесткий монетаризм сменится мягкой политикой. А естественные последствия этого — товарный дефицит, инфляция, дальнейший развал социальных систем — будут «лечиться» ограничениями (например вывоза капитала, обмена валюты, ценообразования) и конфискационной политикой по отношению к независимым владельцам капитала, включая возврат прогрессивных шкал налогов, рост налогов на роскошь, начинающуюся с уровня нормального потребления и прочего.
Когда же произойдет появление нового первого лица, скорее всего, это первое лицо не будет иметь времени и возможности укорениться, чтобы стать новым, уважаемым всеми диспетчером интересов элиты и судьей в межэлитных конфликтах. И ему придется идти на очень большие уступки тем людям, которые будут обладать большим влиянием и большими физическими возможностями, — крупным региональным лидерам, лидерам вчера еще послушных, а сегодня независимых партий, силовикам. Все они будут за сильное государство, которое неограниченно раздает деньги. Силовики — за сильное государство, которое раздает деньги им, левые — за сильное государство, которое раздает деньги им и народу, регионы — за сильное государство, которое их дотирует. Они будут вынуждены сойтись на дележе дефицитного бюджета. Это будет означать завершение процесса национализации, конец частного бизнеса, поворот в сторону более жесткого отношения к инакомыслящим и оппонентам, ну и мягкую монетарную политику, наконец. Конструкция, наверное, будет напоминать что-то среднее между режимами Хуана Доминго Перона и Хорхе Рафаэля Виделы в Аргентине. К кому это ближе, будет зависеть только от количества жертв среди оппонентов и скорости инфляции. Эта наша следующая форма правления, которая может 10–15 лет продержаться и уже окончательно добьет нашу экономику.
